Ум и страсть
Для своего «дебюта» в Мадриде Жерар Мортье выбрал оперу не XX века, как многие прогнозировали, а напротив, обратился к названию романтическому до предела: «Евгению Онегину» Чайковского, который будет чем-то вроде «негатива» «Трубадура» и Верди, как любит говорить Хосе Луис Теллес (известный испанский музыкальный критик — ред.). Выбор закономерен. В этом произведении постоянно бушует огонь страстей, оно полно грусти и исследует самые глубины человеческого сердца. Здесь и разногласия, и страдания, и одиночество, и маленькие радости, определяющие бытие. Для тех, кто признает эмоции в качестве главной движущей силы оперы, «Евгений Онегин» — это просто сокровище. Первая карта, приготовленная Мортье к своему мадридскому «выходу в свет», была выбрана более чем логично.
Кроме того, приглашение престижной (и постоянно действующей) труппы — московского Большого театра — вновь напомнило о том, как важно работать в команде и, в первую очередь, о том, как важно иметь постоянные ансамбли — оркестр и хор, когда речь идет о постановке оперы. Возможно, новый художественный руководитель на это не рассчитывал, но в памяти мадридцев всплывает другой «Евгений Онегин», показанный в Театре сарсуэлы ленинградским Кировским театром с Юрием Темиркановым. Тогда он еще не назывался петербургским Мариинским. Те спектакли потрясли Мадрид и продемонстрировали иной способ постановки оперы, не тот, что предполагет уделать ставку исключительно на звезд. За три года, предшествовавшие приезду Кировского театра в Мадрид, в Театр сарсуэлы уже приезжали труппы из Варны, Киева и Берлина, но ни одна из них не произвела такого эффекта.
Любопытно, что режиссер Дмитрий Черняков (Москва, 1970 г.) в первом номере «Ревиста дель Реал» рассказал, что «Евгений Онегин» был первой оперой, которую он увидел. Ему тогда было 12 лет, и труппа Кировского театра гастролироала в Москве с этой оперой Чайковского. Это значит, что он видел в Москве тот же спектакль, который привозили в Мадрид за год до этого, и этот спектакль помог ему осознать свое режиссерское призвание. Тогда русский режиссер не мог представить, что в будущем поставит эту оперу в Большом театре! А вчера эта постановка была показана в театре Реал.
Самым спорным в спектаклях, которые привозили в Мадрид восточные труппы, была их достаточно архаичная сценография. Поэтому особенно значимы ум и страсть, которыми пронизана постановка Дмитрия Чернякова. В спектакле проделана грандиозная работа с актерами, здесь создано поле, необходимое для изучения эмоций — «коллективных» и индивидуальных. Стилистическая выдержанность спектакля и богатая режиссерская фантазия всегда захватывают зрителя, если постановщик подходит к материалу с любопытством и без предрассудков. Без скандалов и «ударных» трюков, не прибегая к дешевым и бьющим на эффект ходам. Весь спектакль посвящен страстям, бушующим в человеческой душе. Это третий козырь Мортье — режиссер с идеями, которого никогда не видели в Мадриде и за которого борются Милан, Берлин, Париж (ну и, разумеется, в его стране тоже).
Вокальная часть была на высоком уровне. Все певцы-актеры были необыкновенны. Театральные задачи стояли у них на первом месте, что и необходимо для того, чтобы передавать в опере трагедию, драму и разные состояния души. Оркестр и хор отвечали тем же требованиям. Если говорить предметно, то в исполнении оркестра Большого эта музыка была полна грусти, в ней были подчеркнуты контрасты и «островки покоя», необходимые для того, чтобы проникнуть в душевный мир персонажей. Один ндостаток: паузы между сценами были довольно большими, и из-за них шло на спад напряжение. На представлении присутствовала королева София.
Хуан Анхель Вела дель Кампо
«Паис», 08.09.2010
Перевод Александры Мельниковой
Для своего «дебюта» в Мадриде Жерар Мортье выбрал оперу не XX века, как многие прогнозировали, а напротив, обратился к названию романтическому до предела: «Евгению Онегину» Чайковского, который будет чем-то вроде «негатива» «Трубадура» и Верди, как любит говорить Хосе Луис Теллес (известный испанский музыкальный критик — ред.). Выбор закономерен. В этом произведении постоянно бушует огонь страстей, оно полно грусти и исследует самые глубины человеческого сердца. Здесь и разногласия, и страдания, и одиночество, и маленькие радости, определяющие бытие. Для тех, кто признает эмоции в качестве главной движущей силы оперы, «Евгений Онегин» — это просто сокровище. Первая карта, приготовленная Мортье к своему мадридскому «выходу в свет», была выбрана более чем логично.
Кроме того, приглашение престижной (и постоянно действующей) труппы — московского Большого театра — вновь напомнило о том, как важно работать в команде и, в первую очередь, о том, как важно иметь постоянные ансамбли — оркестр и хор, когда речь идет о постановке оперы. Возможно, новый художественный руководитель на это не рассчитывал, но в памяти мадридцев всплывает другой «Евгений Онегин», показанный в Театре сарсуэлы ленинградским Кировским театром с Юрием Темиркановым. Тогда он еще не назывался петербургским Мариинским. Те спектакли потрясли Мадрид и продемонстрировали иной способ постановки оперы, не тот, что предполагет уделать ставку исключительно на звезд. За три года, предшествовавшие приезду Кировского театра в Мадрид, в Театр сарсуэлы уже приезжали труппы из Варны, Киева и Берлина, но ни одна из них не произвела такого эффекта.
Любопытно, что режиссер Дмитрий Черняков (Москва, 1970 г.) в первом номере «Ревиста дель Реал» рассказал, что «Евгений Онегин» был первой оперой, которую он увидел. Ему тогда было 12 лет, и труппа Кировского театра гастролироала в Москве с этой оперой Чайковского. Это значит, что он видел в Москве тот же спектакль, который привозили в Мадрид за год до этого, и этот спектакль помог ему осознать свое режиссерское призвание. Тогда русский режиссер не мог представить, что в будущем поставит эту оперу в Большом театре! А вчера эта постановка была показана в театре Реал.
Самым спорным в спектаклях, которые привозили в Мадрид восточные труппы, была их достаточно архаичная сценография. Поэтому особенно значимы ум и страсть, которыми пронизана постановка Дмитрия Чернякова. В спектакле проделана грандиозная работа с актерами, здесь создано поле, необходимое для изучения эмоций — «коллективных» и индивидуальных. Стилистическая выдержанность спектакля и богатая режиссерская фантазия всегда захватывают зрителя, если постановщик подходит к материалу с любопытством и без предрассудков. Без скандалов и «ударных» трюков, не прибегая к дешевым и бьющим на эффект ходам. Весь спектакль посвящен страстям, бушующим в человеческой душе. Это третий козырь Мортье — режиссер с идеями, которого никогда не видели в Мадриде и за которого борются Милан, Берлин, Париж (ну и, разумеется, в его стране тоже).
Вокальная часть была на высоком уровне. Все певцы-актеры были необыкновенны. Театральные задачи стояли у них на первом месте, что и необходимо для того, чтобы передавать в опере трагедию, драму и разные состояния души. Оркестр и хор отвечали тем же требованиям. Если говорить предметно, то в исполнении оркестра Большого эта музыка была полна грусти, в ней были подчеркнуты контрасты и «островки покоя», необходимые для того, чтобы проникнуть в душевный мир персонажей. Один ндостаток: паузы между сценами были довольно большими, и из-за них шло на спад напряжение. На представлении присутствовала королева София.
Хуан Анхель Вела дель Кампо
«Паис», 08.09.2010
Перевод Александры Мельниковой
Студии Артемия Лебедева