О нас

Большой: «Коппелия»

Наталья Осипова — одна из тех танцовщиц, которые, подобно Марианеле Нуньес из Королевского балета и Эшли Будер из труппы Нью-Йорк сити балет, заставляют вас почувствовать, будто они вдвое оживляют сцену каждым своим появлением. «Коппелия» в постановке Большого — прекрасное средство для демонстрации ее бесконечных талантов. Со стрижкой «каре», курносая, похожая на мальчишку-сорванца, Осипова есть кровь и плоть деревенской девчонки, с которой ее бывший-настоящий бойфренд Франц (Руслан Скворцов) никак не завяжет вполне серьезные отношения, будучи очарован куклой в человеческий рост, принимаемой им за живую девушку.

Скворцов — с его рафинированной техникой и стильным выходом в конце — просто великолепен и выдает нужный градус мечтательности, которая нередко бывает очень несносной. Забудьте ваши детские фантазии, — хотите вы крикнуть, когда Осипова несется через всю сцену, полная жизни и озорства, — вот они и стали действительностью! Редакция Сергея Вихарева реконструирует оригинальную постановку Парижской оперы 1870 г. (здесь автор неточен, реконструирована постановка Мариинского театра 1894 г. — ред.) с той же чудесной музыкой Делиба, однако эмоции, подкрепляющие историю, выглядят весьма современно («Дорогая Мариэлла, вот уже два года я наблюдаю этого парня, но...»).

Труппа великолепно обрамляет дуэт премьеров. Компания подружек «осиповской» девушки излучает радость; замечательно исполняет роль помешанного Коппелиуса Геннадий Янин; солистки третьего акта придают ему нужную степень праздничной торжественности, в частности, Екатерина Крысанова в партии Зари. Но именно москвичка Осипова с ее летящими жете, ее безусильно высокой линией полета ведет этот спектакль. Лондон любит ее — она получила Премию Круга критиков как лучшая классическая балерина 2008 г., и она вознаграждает нас выступлениями, заставляющими сильнее биться наши сердца. Даже ее педагог, строгая Марина Кондратьева позволила себе улыбнуться, когда публика встала, вызывая Осипову на поклоны.

Фрагмент рецензии Люка Дженнингса,
посвященный Большому театру
«Обсервер», 1.08.2010

«Спартак», Королевская опера, Лондон
«Коппелия», Королевская опера, Лондон

Большой вернулся (таким же большим, как и был) — с воинственным, «мускулистым» блокбастером и классическим — и очень веселым — ромкомом

Большинство балетных трупп названы в честь места своего расположения или какой-либо персоны. Большой означает просто «большой», что в равной степени относится и к его московскому зданию (колоссальному), и количеству танцовщиков (исчисляемых сотнями), и уровню его геройской техники.С полным основанием этот ярлык применим и к той хвастливой самоуверенности, с которой труппа вновь приехала в Лондон. В прошлый свой приезд, в 2007 г., она только что вышла из депрессивного состояния и возлагала надежды на горстку своих очень молодых звезд. Одной из них был юный Иван Васильев из Белоруссии — с таким прыжком, который мог бы привести в движение реактивный двигатель. Сейчас он снова здесь, в своем теперешнем возрасте (21 год) став заметно шире в плечах и массивнее в бедрах.

Балет Юрия Григоровича, поставленный в 1968 г. и ставший фаворитом советского режима, рассчитан на танцовщиков-мужчин. Он переполнен разного рода мачо, обычно не вовлекаемыми в сферу балета, — фехтующими гладиаторами, гусиной поступью движущимися легионерами, а также сценами, густонаселенными теснящимися за шитами торсами, группирующимися впритык друг к другу, дабы образовать возвышенности из мечей. Кроме того, здесь есть еще и весьма красочная смерть: в финале предводитель рабов загнан в угол, проткнут насквозь и поднят ввысь частоколом римских копий.

Никаким тонкостям нет места в этом воинствующем «обмане зрения». Возможно, вы вовсе не удивитесь, узнав, что ключевым моментом здесь является то, что артисты танцуют так, как будто верят во все это. И тем не менее — они-таки верят! Величавый Александр Волчков предстает фантастически надменным полководцем римлян, своими горделивыми прыжками выражая насколько тщеславие, настолько же и чувство собственного достоинства и властность. Мария Аллаш в партии коварной куртизанки, пожелавшей сидеть за столом для почетных гостей, есть само воплощение извивов, скольжения и крадущейся походки, в то время как Нине Капцовой, танцевавшей рабыню — возлюбленную Спартака, в большей степени удается выразить духовное — и весьма привлекательное — начало своей героини. Любовный дуэт главных героев во время затишья перед началом роковой битвы стал — в этом составе — самым убедительным выражением посткоитальной нежности героя к своей возлюбленной, подкрепленной экстазом и теми волнами, в которых нашла свое наивысшее проявление хачатуряновская звукопись.

Трудно сказать, кому отдать пальму первенства — Васильеву или оркестру. За точность нюансировки, в любом случае, никому. Но за то, поднимающее тебя над креслом и бросающее назад звучание ударных оркестр Большого под управлением Павла Сорокина достоин наивысших похвал. Васильев, со своей стороны, должно быть, бьет все скоростные рекорды, нарезая ломтями свои бесконечно повторяющиеся прыжки. Тот, в котором он парит в воздухе, не теряя при этом формы, совершенно выдающийся. А еще эти его «дымящиеся» вращения на месте! Тем не менее, самым замечательным, возможно, является то, что каждое его движение отличает скульптурно-рельефная лепка мышц, придающая ему сходство с высеченными из гранита колоссами античных времен. С подобным телом партия Ромео для него практически под запретом — и куда же в таком случае ему отсюда двигаться дальше?

Далее по контрасту, весьма резкому, следовала «Коппелия» — классическая постановка Петипа. В Британии она ставится редко, зато по-прежнему принадлежит к числу главных балетов в России и Восточной Европе. Возможно, наши труппы боятся кажущейся приторности этой романтической комедии с ее изобилием прелестных платьиц, прелестных крестьянских танцев, механических игрушек — и девушкой, претендующей на то, чтобы быть единственной и неповторимой.

В таком случае, им не следует бояться. Спектакль Большого, поставленный в прошлом году, опирается на записи, описывающие постановку Мариинского театра 1984 г. (таким образом, он настолько аутентичен, насколько вообще может быть аутентичным старинный балет), но артисты танцуют очень свежо и радостно, что делает его одновременно и комичным, и на редкость веселым.

Как бы там ни было, только у Большого есть Наталья Осипова. Если бы вам потребовалось изобрести совершенную Сванильду, все равно не удалось бы выдумать ничего лучше. Она образец совершенства — с ее сильными стопами, бесконечными ногами, черными, как вороново крыло, волосами и белоснежной кожей, а еще — с озорным видом самой большой шалуньи в школе (неизменно самой привлекательной героини из всех, на мой взгляд).

Она носится, она флиртует, она передразнивает раздражительного старика, она впечатывает в пол свои острые пуанты — и все, что она делает, вызывает у вас глупейшую блаженную улыбку, которая уже не покинет вашего лица. Исполнение оркестра (дирижер Игорь Дронов) опять-таки доставляет истинное наслаждение, нежно подчеркивая все лирические моменты музыки Делиба и выдавая буйство в сцене мазурки.

Дженни Гилберт
«Индепендент», 25.07.2010

«Коппелия», Ковент-Гарден, Лондон

«Коппелия», которую Большой балет показал нам в конце недели, — обворожительна (да это и не могло быть иначе) и является одним из самых счастливых приобретений, совершенных в результате изысканий в запыленных балетных подвалах. Сергей Вихарев изучил бесценные записи Сергеева, в которых на заре XX века были описаны постановки петербургского императорского балета, осмыслил их, и в декорациях, созданных под впечатлениям постановок той эпохи, вернул к жизни этот милый и славный балет — в том виде, в каком он был поставлен в Санкт-Петербурге в 1984 г. То, что мы видим, во многом есть то самое сокровище, которое приобрела в 1933 г. Нинетт де Валуа для своей тогда совсем молодой еще балетной труппы Вик-Уэллс (две сценические площадки труппы Сэдлерс-Уэллс балет, впоследствии обосновавшейся в помещении театра Ковент-Гарден, — ред.) и которое она возродила на сцене Ковент-Гарден спустя более пятидесяти лет. Там и хранится эта драгоценность, слишком редко предъявляемая для всеобщего обозрения.

Редакция Вихарева, по вполне понятным причинам, отличается большим размахом и богатством, чем наша, — мастерская Коппелиуса просто роскошная — однако предлагает многие из тех же самых образчиков танца и танцевальных умений, и, вне всякого сомнения, способна доставить наслаждение. Но нет ничего важнее того обстоятельства, что в партии Сванильды занята Наталья Осипова, танцевавшая ее в четверг вечером. Я уже спел ей осанну в прошлом году, когда «Коппелия» была впервые показана в Москве. Теперь, как и тогда, она представляет собой настоящее чудо, достойно обрамленное разными чудесными моментами постановки. Ее танец живет в воздухе, все движения делаются как будто высоко над сценой. И ее вовлеченность в действие, свежесть ее актерской игры (особенно, что касается самых отчаянных шалостей, — под стать старому Коппелиусу) озаряют этот прекрасный спектакль. Без пускания пыли в глаза, без «двойных октав» — роль была исполнена отлично, пленительно и в то же время скромно, так, как будто исполнение было рождено музыкой и дышало ею. Редко можно видеть и танец, и прочтение роли более прелестные, более завораживающие.

Спектакль, который артисты Большого станцевали с элегантной живостью — и стильные танцы на каблуках, и восхитительные классические ансамбли, стал совершенной рамкой для сванильдиных надутых губок и ее подшучиваний над ошарашенным Коппелиусом Геннадия Янина, которые, однако, не помешали ей приглядывать за ее бравым Францем (Русланом Скворцовым, бравым и в манере исполнения, и в технике). Спектакль улыбается. Музыка, подчиняясь дирижерской палочке Игоря Дронова, улыбается тоже. Мы улыбаемся, глядя на сцену. И сцена улыбается нам в ответ. (И еще одно замечание напоследок — показ «Корсара», другого восхитительного возрожденного шедевра Большого, намечен на первые числа августа).

Клемент Крисп
«Файнэншл таймс», 25.07.2010
*****

Большой, «Коппелия»
Королевская опера, Лондон

Новая постановка «Коппелии» могла бы быть осуществлена исключительно ради бенефиса Натальи Осиповой. Танцуя Сванильду, кокетливую, своенравную героиню этого балета, она получает возможность в самом выигрышном свете продемонстрировать свой удивительный, поистине уникальный диапазон, простирающийся от «курносой» инженю до большой балерины — и со всеми возможными атрибутами головокружительной виртуозности и прелестного актерского озорства между той и другой ипостасью.

Даже не двигаясь, Осипова выглядит более живой, чем кто-либо еще на сцене. Ее большие, манящие глаза, приоткрытые в улыбке зубы, брови, поднятые «домиком», уже рассказывают историю Сванильды — до того, как она начинает танцевать. Ну а когда она танцует, вы уже не можете смотреть ни на кого другого.

С точки зрения техники, едва ли найдется что-то, что было бы ей не подвластно. Ее гибкие стопы и острые пуанты проворно вышивают стежки мельчайших па и прыжков Сванильды; ее руки плавно вторят музыке оркестра. Когда она «бросает» свои огромные, быстрые девлоппе — ноги раскрываются высоко-высоко в воздухе, — у нее только чуть-чуть колышутся юбки и сверкает радостью улыбка. И даже на протяжении всего третьего акта она продолжает щедро раздавать все новые «угощения» и преподносить все новые сюрпризы, включая вихревой росчерк своих фуэте и прыжок через полсцены, заканчивающийся в объятиях Франца.

Новая «Коппелия», поставленная Сергеем Вихаревым, проделала весь обратный путь к постановке Чекетти-Петипа 1894 г. В редакции, которую танцует Королевский балет, текст используется тот же самый, но прочтение у него другое. «Коппелия» Большого имеет куда больший размах и пышность.

В первом акте, например, мазурка и чардаш поданы не как спонтанные деревенские пляски, но как грандиозные дивертисменты: вся сцена заполняется притопывающими, щелкающими каблуками танцорами. В свадебных торжествах третьего акта, в котором, в конце концов, соединяются Сванильда и ее чуть было не сбившийся с пути жених Франц, тонкие символические вариации — Зари, Молитвы и т.д. — встроены в замысловатую аллегорическую интерлюдию, вкупе со всем кордебалетом и гигантскими часами с председательствующими на них ангелом и херувимчиками.

Вероятно, это «более аутентичное» прочтение балета, однако оно несет с собой другой способ изложения сюжета и подачи характеров. Коппелиус представлен как типичный ученый червь, ему недостает эксцентричности, ощущения собственного одиночества и озлобленности — всех тех качеств, что делают его таким жутким и странным в постановке Королевского балета. И хотя Руслан Скворцов танцует Франца весьма привлекательно, однако в присущей Большому актерской манере, из-за чего его перебранки со Сванильдой и глупости, совершаемые в погоне за юбками, выглядят менее смешными, чем им следует быть.

Не может быть никакой окончательной «Коппелии», поскольку каждая новая постановка демонстрирует новый угол зрения на этот балет. Что до постановки Большого, то она именно такая, какую вы и могли бы ожидать увидеть: и очень большая, и очень русская, и станцованная от и до, целиком и полностью.

Джудит Макрелл
«Гардиан», 23.07.2010
****

«Коппелия»

«Коппелия» не из тех балетов, что переполнены немыслимыми техническими эффектами, способными заставить вас задохнуться от удивления. И все же Наталье Осиповой в партии Сванильды удается сбить ваше дыхание безупречной легкостью своего исполнения — каждое жете, бризе и фуэте даются ей так же органично, как собственное дыхание, несмотря на то сверхъестественное качество, которым она их наделяет.

Ее Сванильда расцвечена многими веселыми, острыми деталями и приправлена изрядной дозой озорного шарма. Когда введенный в заблуждение Коппелиус (он принимает ее за одну из своих собственноручно изготовленных кукол) приходит в себя, ее глаза за кукольно-вытаращенным взглядом прячут хулиганское, очаровательное выражение, полное чувства юмора; когда она слышит «шепот» колоска, не оставляющий ей надежды на верность Франца в будущем, они затуманиваются слезами настоящей, ненаигранной боли. Она чувствует себя в воздухе, как дома, ее ноги парят, словно небольшие крылья. Своим бравурным маленьким аллегро она достойно соперничает с лучшими из воспитанных на Бурнонвиле датчан.

Руслан Скворцов в партии Франца предстает удобным и симпатичным партнером Осиповой, хотя роль не дает ему большого простора для демонстрации технических возможностей, предоставляя право совершать все свои пируэты несколько в ее тени. Из исполнителей второго плана хороша в танце «Молитва» Анна Никулина с ее мягкими, призрачными руками; ее безмятежным спокойствием, царящим даже тогда, когда оно вступает в соперничество с чертовски медленным адажио. Приковывает к себе взгляд в чардаше и Виталий Биктимиров — с экспрессией, напоминающей Бэзила Фолти (персонаж английского телесериала «Отель «Башни Фолти» — ред.) и с его же ироническим ощущением глупости происходящего.

«Коппелия» со своим затейливым сюжетом и декорациями в духе детских книжек с картинками рискует выглядеть потертой детской игрушкой — иногда ее отряхивают от пыли и — за неимением ничего лучшего — начинают играть. Однако с такими исполнителями, как Осипова, она смотрится свежо.

Сара Уилкинсон
"Сцена«/The Stage, 23.07.2010

Сельская идиллия «Коппелии»

После того, как «зажег» нас захватывающим «Спартаком», Большой восстановил балетный миропорядок с помощью спокойного очарования своей «Коппелии».

Для тех из нас, кто все еще пребывал под сильным впечатлением от восстания рабов, это было приятное возвращение в мир невесомой галантности.

Сванильда и Франц — это сельская история любви. Она любит его, и он отвечает ей взаимностью, но все же не в силах устоять перед хорошеньким личиком, даже если оно принадлежит кукле-автомату, которую он ошибочно принимает за живую красавицу из плоти и крови. Но предприимчивая Сванильда не дала ему совершить ошибку — и, в конце концов, стали они танцевать и добра наживать.

«Коппелия» — это такая залитая солнцем балетная возвышенность, с щедрой природой, довольными крестьянами и филантропически настроенными сливками общества. Действие разворачивается в некой неопределенной Аркадии среди изысканных клумб и непрекращающегося птичьего щебетания.

Просто бальзам для глаз, если даже состав подобран несовершенно. В прошедший вечер оба исполнителя главных партий — и Сванильда, и Франц — были очень хороши, однако, вероятно, не совсем друг для друга.

Подразумевается, что Сванильда знает, что почем, и в первую очередь — те мерки, по которым следует мерить ее склонного к ошибкам нареченного, при всем том Наталья Осипова выглядела слишком властной рядом с кротким Русланом Скворцовым, чей Франц был скорее поэтическим принцем, нежели хоть сколько-нибудь решительным любовником. И доктор Коппелиус в исполнении Геннадия Янина был немножко слишком добродушен — хотелось бы, чтобы сильнее были подчеркнуты его раздражительность и странность.

Новый спектакльа Большого основывается на очень важной постановке Чекетти/Петипа 1894 г., в которой особое внимание уделяется народным танцам в I акте и придается большой размах свадебным торжествам в III-м.

Все было, как и должно было быть, с декорациями в духе «деликатных салфеток», опрятными стопами и гладко сыгранной музыкой Делиба.

Сара Фрейтер
«Ивнинг стандард», 23.07.2010

Спартак: Иван Прекрасный — новый Нуреев

«Спартак», Королевская опера
Вердикт: Новая большая звезда Большого

Московский Большой балет открыл свой трехнедельный сезон старым блокбастером с новой звездой.

Его зовут Иван Васильев. И он просто-напросто сенсация. Я вырос на виртуозной технике и отрицающих гравитацию прыжках таких идолов, как Нуреев и Барышников, но Васильев едва ли не затмевает мои воспоминания о них. Этот юноша (ему еще только 21 год) потрясает до потери сознания.

Партия Спартака, гладиатора, возглавившего восстание рабов, в рыхлом эпосе Юрия Григоровича советской эпохи, доводит его феноменальный талант до совершенства.

Он проносится через всю свою роль с потрясающей точностью, страстью и электризующей энергией, с такими вращениями и прыжками, какие могут быть только у одержимого.

В каждом его взгляде и движении все сильнее разгорается чувство собственного достоинства, по мере того как он — бешеные глаза и буйно вьющиеся волосы — наделяет своего восставшего героя стремлением к настоящей жизни.

Ему подвластны любые требующие виртуозного исполнения технические элементы. Мощные прыжки — его тело экстравагантно изгибается в воздухе дугой — на удивление высоки, широки и красивы. Поддержки на одной руке (он поднимает трогательно прекрасную Фригию — Нину Капцову на одной ладони вытянутой вверх руки) достигаются без всяких усилий.

«Спартак» стал знаковой современной классикой Большого. В последнее время он выглядел подуставшим. Его идущие гусиной поступью изображения римских легионеров и нарочито экстравагантные оргии лишились убедительности, которую придавали им советские танцовщики, со всем своим энтузиазмом участвовавшие в создании этого балета.

Васильев все изменил. Он поистине зажег всю труппу, и она выступила с убедительной страстностью и неистощимой энергией.

Оркестр Большого под управлением Павла Сорокина дал оглушительный отчет о могучей партитуре Хачатуряна, и каждый танцовщик кордебалета очень музыкально откликнулся на пульсирующую игру ударных.

Прекрасно выступили три других премьера — Капцова-Фригия с ее певучими руками и ногами; Александр Волчков — Красс, напоминающий маньяка; Мария Аллаш в партии сладострастной куртизанки Эгины.

Но Васильев перетанцевал всех. Это был Большой, полыхающий огнем.

Дэвид Гиллард
«Дейли мейл», 22.07.2010
*****

«Спартак»
Королевская опера, Лондон

На этой неделе нам дважды напомнили о том, что балет в советской России был инструментом политической пропаганды и средством воздействия на умы. «Спартак» Большого, которым в понедельник открылся летний сезон труппы на сцене театра Ковент-Гарден, рассказывает историю восстания, в первом веке нашей эры поднятого фракийцами против императорского Рима. Балет был поставлен Юрием Григоровичем в 1968 г., публике предлагалось отождествить Спартака и его отважный отряд с советским государством, борющимся за самоутверждение во враждебном ему мире.

Невзирая на никому не нужную теперь политическую подоплеку, балет доказал свою жизнеспособность и после того, как СССР сдал свои права. Заглавная роль со столь ярко выраженным мужским началом не имеет аналогов в балете. Кубинская звезда Карлос Акоста — один из немногих западных танцовщиков, успешно прошедших проверку на прочность, станцевав Спартака. И по его словам, это была самая трудная партия из всех, которые ему довелось исполнить. В понедельник черед примерить на себя эти доспехи настал для Ивана Васильева, четыре года назад влившегося в труппу Большого по окончании Белорусской школы балета. Его выступление ошеломило своей виртуозностью: исполняя прыжки и вращения, он просто швырял свое тело в воздух. Публика смотрела, не веря своим глазам. Лондон впервые увидел его в 2007 г., когда он танцевал ведущую партию в «Дон Кихоте». Стало ясно, что границы технических возможностей в балете подвергаются пересмотру. Никто (впрочем, мы никогда не узнаем, как это делал великий Нижинский) выше еще не прыгал.

В понедельник Васильев подкрепил эти парящие, поглощающие все пространство сцены прыжки актерской игрой высокого накала. Хореография Григоровича не отличается утонченностью — местами «идет со скрипом», имеет тенденцию к повторам, но зато он умеет рассказывать историю. Васильевский Спартак — герой, с которым вам приходится спускаться в ад и возвращаться обратно, и его страстный пыл и мускульная сила отличным образом уравновешены чуткой нежностью Фригии Нины Капцовой. С кроткими глазами, однако стальными ногами, Нина Капцова, в свою очередь, контрастирует с расчетливой, жесткой Эгиной — любовницей римского полководца Красса.

Александр Волчков совсем недавно освоил эту роль. И хотя он демонстрирует должную степень нарциссизма и белокурости, и короткую тунику, ловко скользящую по бедрам, и жете по кругу, ему все-таки не помешало бы придать побольше «фашистской» остроты своему герою. Яростно изогнутые в воздухе «прыжки лосося» (это отличительная черта хореографии Григоровича) здесь сведены к медленным дерганьям в воздухе, что, безусловно, не повод отвергать этот «материал» применительно к преодолевающим гравитацию револьтадам и двойным ассамбле Васильева. В целом, однако, это был все тот же Большой, каким мы его помним издавна, — грандиозный, имперский, ошеломляющий. Нас ожидают сокровища, включая «Жизель» и «Дон Кихот», в которых главную роль исполнит пленительная Наталья Осипова, а также Иван Васильев, Нина Капцова и другие.

Фрагмент рецензии Люка Дженнингса,
посвященный Большому театру
«Обсервер», 25.07.2010

Большой балет, «Спартак»
Королевская опера, Лондон

Плохое исполнение может сделать балет «Спартак» чем-то вроде худшего сорта хореографической книжки-раскраски. Постановка Юрия Григоровича 1968 г. достигает своего монументального эффекта повторами (в числе, кратном четырем) каждого прыжка, скачка или триумфального салютования. Персонажи в прямолинейной последовательности переходят от героизма к боязни, от верности и благочестия к зверству. Музыка Хачатуряна механически «катает» свои темы. И вы вдруг обнаруживаете, что коротаете время — все три часа и даже три с четвертью, что это длится, — подсчитывая, сколькими щитами и мечами размахивают на сцене. А потом вы вдруг оказываетесь на представлении наподобие того, каким Большой открыл свой нынешний лондонский сезон.

Чудесное превращение «Спартака» из советского музейного экспоната в живую классику — заслуга главным образом исполнителя ведущей роли: Иван Васильев Большого вне всяческих похвал. По его прошлым выступлениям мы знаем его как танцовщика, стремящегося отточить собственную виртуозность, украшая дополнительными поворотами и «ножницами» свой гигантский прыжок и демонстрируя невероятную надежность своих пируэтов. Но «Спартак» еще и открывает для нас Васильева как зрелого артиста. Он сопрягает самое мощное движение с выразительными актерскими штрихами — глазами, вмещающими в себя глубины горя или надежды, телом, тяжело сопротивляющимся порабощению. Очертания каждого перекидного жете или револьтада, определенно, оставляют след над землей. Даже стандартная череда пируэтов, которыми Спартак отмечает свое лидерство в стане мятежников, выглядит совершенно по-новому, поскольку Васильев всякий раз дугой изгибает свое взлетающее тело, словно в экстазе хватая полной грудью воздух свободы.

Так выступить большинство танцовщиков могут надеться только раз в жизни. Но великолепный настолько, насколько сам Васильев, этот «Спартак» все же не является театром одного актера. Общая заинтересованность труппы в своем выступлении — только она дает правильное и располагающее к себе прочтение стиля, характерного для того времени, когда был поставлен этот балет. Станцованный с таким умным подходом, балет дает нам ощутить волнующие отголоски старого советского конструктивизма в хореографии Григоровича, особенно в индустриальном размахе его кульминационных картин — таких, как сосредоточение римского войска, смерть Спартака. А такие сцены, как русская (так у автора — ред.) оргия, заставляют нас оценить, какими радикальными должны были выглядеть намеки 60-х на свободу экспрессии и черты поп-культуры.

Были другие прекрасные исполнители. Нина Капцова — настоящее учебное пособие по исполнению партии Фригии, осколок морали, закаленный революционным жаром; и Александр Волчков, у которого в арсенале невероятное, но идеальное сочетание привлекательности Джулиана Клэри и технической точности и который сообщил зловещий блеск партии самовлюбленного задиры Красса.

Джудит Макрелл
«Гардиан», 20.07.2010
****

«Спартак», Королевская опера, Лондон

Иван Васильев — последний в ряду танцовщиков Большого, получивших права на Спартака. Но трудно себе представить, что бы в настоящее время кто-то с большим основанием мог претендовать на эту выигрышную роль. Молодой премьер, едва перешагнувший 20-летний рубеж, поразил лондонскую публику три года назад своим исполнением партии Базиля в балете «Дон Кихот» (он вновь исполнит эту роль во время нынешнего трехнедельного пребывания Большого в Ковент-Гарден), но тогда он покинул Лондон, будучи еще мальчиком, а сейчас вернулся уже не мальчиком, но мужем. Его «компактное» тело стало более мускулистым, его энергетика и выносливость просто изумляют.

Он сравнительно невысок, мышцы его бедер слишком развиты, чтобы он мог быть классическим балетным принцем, однако те же самые замечания высказывались и в адрес Нижинского. Но что он привносит в эту роль, требующую геркулесова труда, так это страсть, какую редко можно увидеть. Васильев целиком отдается своему персонажу, всеми фибрами души и тела стараясь соответствовать почти сверхчеловеческим требованиям, предъявляемым хореографией Юрия Григоровича — со всеми ее прыжками потрясающей высоты и напора. Он пересекает сцену с широко раскрытыми глазами, взлохмаченными волосами и бородой, напоминая собой некоего балетного Иоанна Крестителя, «повстанца по случаю» (название одной из серий популярного американского телесериала «Удивительные странствия Геракла» — ред.).

При всем этом Васильев сообщает множество говорящих подробностей своей актерской игре и демонстрирует настоящую нежность по отношению к своей возлюбленной Фригии, которую в этот раз танцевала Нина Капцова — чисто и с большим чувством. Александр Волчков в партии Красса, соперника и непримиримого врага Спартака, не может соответствовать Васильеву в его то ли почти зверином возбуждении, то ли страстном отношении к хореографии, однако он остается прекрасным танцовщиком, — как и Мария Аллаш в партии конкубины Красса Эгины, также не могущая найти какой-либо глубины в характере своей героини.

Большая доля ответственности за это лежит на монотонной хореографии Григоровича, слишком зависящей от могучих прыжков и акробатических поддержек премьеров, чтобы можно было сделать хоть какую-то поправку на утонченность. Движения, поставленные им для многочисленных рядов римских легионеров и матрон, воинов-мятежников и пастухов, не рассчитаны на ближайшее рассмотрение — достаточно того, что они исполняются так массово. Григорович работает скорее акриловыми, чем акварельными красками. И, поступая так, он соблюдает соответствие громкой музыке Арама Хачатуряна, которая грохочет и гремит на протяжении всего вечера, — оркестр Большого под управлением Павла Сорокина доводит ее исполнение до совершенства. Но Васильев одерживает исключительный триумф, находясь буквально на другом уровне по сравнению со всем, что его окружает. Сходите посмотрите на него, если у вас есть такая возможность.

Джеральд Даулер
«Файнэншл таймс», 20.07.2010
***

Посмотрите балет «Спартак», чтобы просто увидеть Ивана Васильева

Если вы собираетесь посмотреть только один балет в этом году, посмотрите какой-нибудь с Иваном Васильевым. Молодой звезде Большого всего 21 год, но харизмы у него даже в избытке, плюс к тому еще мощная мускулатура и та актерская убедительность, что возвращает жизнь старым балетам.

Возьмем балет «Спартак». Эта постановка Юрия Григоровича 1968 г. — поистине гаргантюанский балет(больше, чем Биг Бен), с полным отсутствием каких-либо тонкостей и с еще меньшей сдержанностью.

Якобы в нем рассказывается история восстания рабов против римлян, в то время как на самом деле это пеплум (жанр кинематографа — масштабные кинофильмы из греко-римской истории, на библейские сюжеты — ред.) советской эпохи, призванный стать блокбастером покруче, чем выдают Бродвей и Вегас, вместе взятые. Не говоря уже об актерском мастерстве, находящемся за пределами пантомимы, и о музыке Хачатуряна, которая звучит как взрыв на фабрике по производству ударных инструментов.

«Спартак» — это мятеж, поднятый вульгарным стилем и отнюдь не безупречной с точки зрения вкуса хореографией. Но когда танцует Иван Васильев, ты можешь составить мимолетное представление об ее изначальном посыле, заключающемся в героической борьбе человека за свою свободу. Изрядная доля привлекательности Васильева — в его «сжатой» форме и грубом стиле.

Он похож на воина и очень хорошо приспособлен физически к бесконечным пируэтам и огромным прыжкам, которых требует эта роль. Его горящие глаза со спадающими на них волосами нисколько не мешают делу. Однако его эмоциональное погружение в роль — вот то, что привлекает прежде всего.

Когда в качестве одной из забав, которым предаются римляне по завершении оргии, его принуждают убить своего товарища гладиатора, ты чувствуешь его ужас и печаль, и наряду с тем его связь со своей возлюбленной Фригией предстает мучительно реальной.

Не все в премьерном составе смогли поддержать его линию. Нина Капцова в партии Фригии и Мария Аллаш в партии куртизанки Эгины были убедительны, но безотносительно к его превосходному танцу. Александр Волчков сделал своего Красса слишком манерным для устрашающего предводителя армии, каким, предполагается, он должен быть.

Многие в кордебалете скользили в манере эстрадных шоу-гёрлз. И хотя и тут тоже есть свой шарм, однако это как-то умаляет трагедию героя. И, по западным стандартам, заключительная сцена выглядит излишне театральной.

Однако благодаря таланту Васильева недостатки ускользают из поля зрения. К сча