В репертуаре маэстро преобладают сочинения русских композиторов XIX и XX веков, в том числе редко звучащих сегодня (Балакирев, Аренский, Ляпунов, Глиэр, Кабалевский); музыка французских импрессионистов, а также произведения английских авторов. Однако выбор Второй симфонии Малера для программы нынешнего концерта отнюдь не случаен. С этой симфонией связаны наиболее памятные для москвичей исполнительские достижения маэстро: исполнение с оркестром МГАФ в 1992 г. (этот концерт был назван критиками «одним из самых запоминающихся концертов сезона») и с ГАСО в 2001 г.
Молодая певица Екатерина Годованец, учившаяся во Франции и несколько лет назад одержавшая впечатляющую победу на конкурсе вокалистов в Швеции, с успехом осваивает международную «арену». Шведская певица Катарина Карнеус присутствует на ней уже давно. В на редкость разнообразном репертуаре г-жи Карнеус Малер занимает особое место. Не в последнюю очередь ему обязана она своей победой на престижнейшем конкурсе Би-би-си «Певец мира», обеспечившей ей выход на подмостки крупнейших оперных театров и концертных залов. Московской публике она уже тоже знакома. В 2007 г. концертом в абонементном цикле «Звезды мировой оперы в Москве» Катарина Карнеус закрывала сезон Московской государственной филармонии и встретила большое одобрение как публики, так и критики.
Вторая симфония создавалась Малером в годы становления личности и композиторской индивидуальности. Шесть лет отделяет ее от предыдущей, Первой — но как много поменялось за это время в жизни и мировоззрении автора! На посту директора Будапештской и — позднее — Гамбургской оперы Малер выдвигается в число крупнейших оперных дирижеров (Чайковский с восторгом отзывался о малеровской трактовке «Евгения Онегина» в Гамбурге). Он много читает и размышляет ("Многие книги подействовали на меня неотразимо и даже вызвали перелом в моем сознании и жизнеощущении«,- читаем мы в одном из писем композитора тех лет). Одновременно с симфонией пишется вокальный цикл «Das Knaben Wunderhorn» («Волшебный рог мальчика») на тексты из немецкой народной поэзии. Отныне слово становится неотъемлемой частью симфонической драматургии Малера: «Когда я задумываю большое музыкальное полотно, всегда наступает момент, где я должен привлечь слово, как носителя моей музыкальной идеи».
«Почему ты жил? Почему ты страдал? Неужели все это — только огромная страшная шутка?» (цитата из письма) — этот «великий вопрос» ставит Малер уже в самом начале симфонии. Если Первая симфония утверждала победу светлых сил, то Вторая начинается с трагического отрицания. Однако смерть в данном случае — не конец, а именно начало, отправная точка для решения «великого вопроса». «Мы должны каким-либо способом решить его, если нам предстоит жить и даже если нам предстоит только умереть! В чьей жизни хоть однажды раздался этот призыв, тот должен дать какой-нибудь ответ».
Малер услышал этот призыв. Никогда еще не поднималась музыка до такой глубины постижения Смерти, до такого осознания ее неизбежности, и вместе с тем — обретения смысла, даже при этой неизбежности. То, что постигли Лев Толстой в «Смерти Ивана Ильича», Гете во второй части «Фауста», Чайковский в «Патетической», постиг и Малер во Второй симфонии. Свой ответ он дает в последней части, но чтобы найти его, нужно пройти тернистый путь страданий и отчаяния, страха и сомнений.
Через мрачную, зловещую атмосферу первой части (в ней Малер, по собственным словам, «хоронит героя Первой симфонии»), отстраненную безмятежность второй, в которой грациозный менуэт звучит как приятное воспоминание о минувшем, злое саркастическое Скерцо, основанное на песне «Проповедь Антония Падуанского рыбам» (горький символ бессмысленности, бесполезности любой «проповеди» — как часто убеждался Малер в наивной мудрости этой метафоры!) проходим мы вслед за композитором. И вот в четвертой части раздается голос альта «О, красная розочка!» Песня «Urlicht» («Первозданный свет») из «Волшебного рога мальчика», бесхитростный рассказ о стремлении ребенка «вознестись в небесную даль», к Богу — ключ к долгожданному ответу.
На вопрос: быть ли за жизнью, полной нужды и печали, другой — вечной жизни? «Быть!» — отвечает композитор. И эту маленькую часть он как эпиграф предпослал гигантскому финалу. «Ты воскреснешь, мой прах, после сна недолгого!» — начальная строка одной из духовных песен Фридриха Клопштока стала ключевым образом финальной части и ответом на вопрос всей симфонии. Уверенность эта обретается не сразу — еще раз душа должна оглянуться на пройденные «круги Ада». Но наступает момент — и в тишине звучит хор a capella с желанной вестью Воскресения для вечной жизни. Неуклонное нарастание доходит до ослепительного tutt, когда поддерживаемый оркестром и органом хор мощным унисоном скандирует: «Умру, чтобы жить!». И с покоряющей силой убеждения звучит в этих последних тактах симфонии гимн Жизни, победившей Смерть.*
В творчестве Малера тесно переплетены песня и симфония: песенные части органично входят в его масштабные симфонические полотна, а песенные циклы приобретают подлинно «симфоническую» глубину и философскую проблематику. Вторую симфонию в программе концерта дополнит Цикл песен на стихи Фридриха Рюккерта — немецкого поэта-романтика начала XIX века, наиболее близкого Малеру по духу и мироощущению. Эти песни были опубликованы посмертно, вместе с двумя песнями из «Волшебного рога мальчика», под общим названием «Семь песен последних лет».
*При подготовке анонса использован материал книги И. Барсовой «Симфонии Густава Малера».
Борис Мукосей
Студии Артемия Лебедева