О нас

Два новичка Большого уже сияют, как звезды
Звезды с тем же успехом могут рождаться, что и «делаться», но небольшая молва способна помочь процессу. Классический пример: сорок лет назад она помогла одной русской звезде балета. Клайв Барнс, служивший тогда балетным обозревателем газеты «Нью-Йорк таймс», посетив СССР, отчитался целым дневником о потрясающем и необыкновенном 19-летнем парне по имени Михаил Барышников, который только что был принят в высокочтимую ленинградскую труппу Киров-балет. Господина Барышникова, которого вскоре ожидало мировое признание, г-н Барнс увидел в Ленинграде в балетном классе. А несколько дней спустя в Москве он встретился с легендарной Галиной Улановой. Уже вышедшая к тому времени на пенсию, говорившая по-русски советская балерина упомянула «маленького мальчика» из Ленинграда, и англоговорящий Клайв Барнс все понял. Не понадобились переводчики, как поведал он сам, они с Улановой только улыбнулись.

Некоторые зрители, пришедшие в прошлый уик-энд в Кеннеди-центр на два утренних представления Большого балета, вероятно, были сильно подогреты большими ожиданиями, возлагаемыми на звездные дарования 21-летней Натальи Осиповой и 18-летнего Ивана Васильева, молодых танцовщиков, которые должны были исполнить главные танцевальные партии в «Дон Кихоте», трехактной постановке с прологом, своими корнями уходящей в конец XIX века — славное время русского балета.

В 2005 г. в своем интервью журналу «Тайм аут Нью-Йорк» Алексей Ратманский, художественный руководитель труппы, уже выделял Наталью Осипову как новое талантливое приобретение Большого балета. В тот раз она танцевала в III акте «Дон Кихота» партию, которую иногда называют Подружкой невесты. Танцевала, бесспорно, незабываемо, хотя в этой партии есть только одно более или менее заметное соло, выделяющееся последовательными мощными прыжками.

Каждый, кто интересуется новостями из сферы балетных конкурсов (порой зацикленной и туповатой), вероятно, следит за успехами Ивана Васильева, который начиная с 2004-го завоевывает по крайней мере одну премию в год. (Он начал заниматься балетом в восьмилетнем возрасте на Украине, затем учился в Белоруссии и в семнадцать лет приехал в Москву). Остальные любители и знатоки балета, как и я, могли слышать о впечатляющем старте г-на Васильева в Большом. Он выступил в партии элегантного крестьянина — героя «Тщетной предосторожности» Фредерика Аштона и в партии Базиля, плутоватого протагониста в осуществленной Алексеем Фадеечевым в 2000 г. (в 1999-м — ред.)редакции «Дон Кихота» , которая чтит перешагнувшие за пределы XX века традиции этого балета, заложенные Мариусом Петипа в Санкт-Петербурге и Александром Горским в Москве.

С момента своего появления на сцене в I акте (раздельного), летящие на гребне красочной, жизнерадостной музыки Людвига Минкуса, г-жа Осипова и г-н Васильев заявили о своем звездном выходе и большим подъемом духа, и большим шагом. И в темноте без труда можно было уловить улыбку изумления, пролетевшую через весь забитый до отказа зал. В партиях Китри, своевольной и бесстрашной дочери корыстолюбивого хозяина кабачка в сказке, вдохновленной Сервантесом, и бедного, но лихого барселонского цирюльника два победительных исполнителя, ныне классифицирующиеся как солисты (это четвертая ступень, если отсчитывать от вершины труппы) продемонстрировали неукротимую уверенность в себе и безошибочную артистичность.

Когда они появились во второй раз, уже вместе, критерии, установленные каждым, стали вдвое выше, а может, и не только вдвое. Следя за мастерской акробатикой их дуэтов, которую венчали головокружительные поддержки мальчишески настроенного г-на Васильева, вы ощущали, как улыбки, пробежавшие по залу, становились все шире и шире по мере того, как продолжалась эта приводящая в замешательство демонстрация богатств и сокровищ.

К счастью, эти исполнители — не просто молодые, спортивные атлеты. Они прекрасно выученные классические танцовщики, привлекательные своей актерской яркостью. У г-жи Осиповой почти кукольное лицо, на котором сияют темные глаза, и волосы черны, как смоль. Со своими аккуратными спиральками кудряшек и ярко-красными губами, изогнутыми наподобие лука Купидона, она напоминает Бетти Буп, чья веселость скрашивается лоском Клары Боу. Пусть она и небольшого роста, но г-жа Осипова танцует с беспредельным, почти ни с чем не сравнимым мастерством. Исполнительницы партии Китри в балете «Дон Кихот» представлены потрясающим списком всемирно известных балерин, которые прыгали так, будто их поднимал вверх ветер, дувший со штормовой силой и скоростью. Госпожа Осипова едва ли «не сдула» всех Китри прошлого.

Господин Васильев, который еще моложе, тоже обладает шармом, но другого рода. И великолепно оттеняет удаль своей партнерши. У него быстрый взгляд, а также весьма выразительный рот: губы складываются так, что нет сомнений в том, что им трудно скрыть улыбку, и выпяченная нижняя губа говорит красноречивее всяких слов. В отличие от Михаила Барышникова, с которым его сравнивают, они сложен не идеально. У него довольно маленькие стопы и слегка приземистые ноги. К тому же, и четкость позиций, и чистота танца не выверены у него так тщательно, как это было у г-на Барышникова в начале его карьеры.

Но оба этих новичка Большого не нуждаются в упоминании имен великих предшественников, чтобы обратить внимание на свои дарования и шарм. Госпожа Осипова, более опытная артистка, равно покорила и очаровала всех на обоих представлениях, в которых выступила в Вашингтоне. Господин Васильев выглядел немного нервозным при первом своем появлении. Но эта нервозность практически исчезла, когда он вновь вышел на сцену. Его способность прыгать и вращаться так, что создается впечатление, будто им выстрелили из ружья, мгновенно заводила зал на протяжении всего спектакля.

Когда в 2005 г. тихо говорящий г-н Ратманский не выдержал нажима и согласился что-нибудь сказать о конкретных артистах, г-жа Осипова была единственной подающей надежды балериной, которую он упомянул, хотя тогда мог показать ее только в партии Подружки невесты в «Дон Кихоте». Выступая в Вашингтоне в партии Китри, она стала не только самой невестой в этом балете, но и «королевой пчел» балетного мира. И поставив с ней в пару г-на Васильева, г-н Ратманский сказал больше, чем мог бы сказать на словах о звездах своей труппы. Новость стала известна. И почти осязаемая реакция зала Кеннеди-центра продемонстрировала, что еще один исторический дуэт в классическом балете начал свою жизнь.

Роберт Гресковиц
«Уолл стрит джорнэл», 28.2.2007

Звездная «Золушка»
Подлинно русскую историю, по словам самого Сергея Прокофьева, намеревался он сочинить, взявшись за балетную версию сказки «Золушка». Шестьдесят лет спустя он получил и хореографию под стать своему замыслу — в новой — радикальной и очень русской — постановке, премьеру которой в США показал в среду Большой балет на сцене Оперного зала Кеннеди-центра.

Этот балет, исследующий внутренний мир Прокофьева столь же глубоко, что и внутренний мир заглавной героини, по сути своей, скорее горек, чем сладок, хотя в нем и много вполне забористого юмора. И даже способен «царапнуть» кое-кого из публики, кто ожидает традиционной пачечно-диадемной трактовки. Здесь он ее не найдет.

Вдобавок ко всему, действие происходит на луне. Или в каком-то месте, очень на нее похожем.

Странно, да. Но эту «Золушку» надо посмотреть, поскольку она демонстрирует, каким колким, остроумным, значительным может быть балет XXI века, сохраняя при этом всю красоту формы. Это показательный спектакль, хотя и совершенно негламурный: он демонстрирует актерские способности танцовщиков, особенно восхитительно страстной Светланы Захаровой, исполнившей на премьере заглавную роль. И указывает на обещающее будущее хореографа Юрия Посохова, бывшего танцовщика Большого, только что завершившего свою безупречную карьеру в Балете Сан-Франциско.

Он не новичок в сочинении танцев, но на его «Золушке» лежит отпечаток юношеской отваги. Созданный в Москве год назад, этот дерзко задуманный балет взрывной эмоциональной силы движим — при всем своем эксцентризме — исключительной музыкальностью. Необходим некий «скачок веры», чтобы одолеть это специфическое сочетание несочетаемого, но наградой за проделанный путь будет то, что он приведет к самой сердцевине истории очень человечной — и вполне русской.

Я знаю, о чем вы подумали. Луна? Звучит шокирующе, наводя на мысли о нигилистической переделке любимой сказки, которую лучше бы оставить в первозданном виде. Но вспомните, в каком кипящем котле находился Прокофьев, когда писал свою блестящую, однако отчетливо омраченную музыку к «Золушке». Во время работы над партитурой (год окончания — 1944-й) Прокофьев, прославленный автор «Ромео и Джульетты», «Пети и волка», созданного для Джорджа Баланчина «Блудного сына», жил под пятой Сталина. Его женитьба на уроженке Испании была аннулирована — как считают многие, насильственно — и спустя четыре года эта женщина была отправлена в Арктический Гулаг; больше они никогда не увиделись. Прокофьев был на чуть менее коротком поводке. И все же, когда он путешествовал по миру, всегда ощущал кремлевские оковы: то, что его юные сыновья оставались в Москве, являлось гарантией его возвращения.

Неудивительно, что наряду с настоящими шедеврами в наследии Прокофьева есть также и оды Дядюшке Джо (прозвище Сталина в западных СМИ — ред.). Несмотря на это, он был подвергнут официальному остракизму спустя несколько лет после премьеры «Золушки» (впервые она была поставлена в Большом), а еще через некоторое время умер — в один день со Сталиным, что навеки скрыло его в тени тирана, где он и пребывает с клеймом скомпрометировавшего себя артиста. Похож он в таком случае на человека, сочинявшего счастливые концы? Посохов считает по-другому. В истории порабощенной падчерицы хореограф увидел метафору опыта, приобретенного композитором в России.

Занавес открывается. За ним — звездное небо, и человек сидит на вершине маленькой, словно изрытой оспинами планеты. Все это напоминает сцену из «Маленького принца» Сент-Экзюпери, причем, эта сюрреалистическая реминисценция сохраняется на протяжении всего спектакля. Человек этот — Сказочник, он замещает композитора и носит прокофьевские очки и костюм. Очень скоро становится ясно, что это театр в театре. Сказочник (очень тонко сделанная роль в исполнении Виктора Барыкина) убеждает свою вооруженную метлой приятельницу сыграть главную роль в истории Золушки и буквально вталкивает ее в огромную дверь, ведущую на «сцену», чтобы она заняла свое место среди декораций.

То, что следует дальше, мы прекрасно знаем из сказки. Однако в ключевые моменты вновь возникает Сказочник, чтобы «увести в сторону» свою героиню — выполняя функции доброй феи-крестной, он обеспечивает Золушке приглашение на бал, а там составляет ей компанию, пока не появляется Принц (виртуозный Сергей Филин, к тому же оказавшийся азартным комическим актером). Сказочник, однако, плохо контролирует ход своей истории — тиканье часов звучит зловещим предзнаменованием для обоих, и когда обертоны барыкинской меланхолии становятся совершенно отчетливыми, его персонаж и Золушка оказываются сражены стечением одних и тех же сбивающих с толку обстоятельств.

Постановка изобилует различными театральными эффектами, и в их числе появления почтальона, развозящего королевские приглашения на бал, — он катит на велосипеде прямо по воздуху. Есть прекрасная сцена у двух грудастых сводных сестер и их жеманного, ничего не замечающего вокруг учителя танцев. Есть почти обнаженные феи, на которых надеты большие прозрачные чашки и блюдца. В бальной зале доминирует огромная мраморная лестница, чьи перила обеспечивают Принцу легкий вход на бал. Сцена бала практически превращается в комедию, хотя что-то жаляще-острое чувствуется в декадентских, даже вульгарных танцах гостей. (Ханс Дитер Шааль сделал очень изобретательные обманчиво простые декорации.)

Танец Посохова отличался исключительной плавностью, и его хореография производит такое же впечатление плавного, беспрерывного потока. Даже если его комбинации и не очень искусны — он придерживается стандартной «школьной» лексики, зато ясны и чутки к музыке. Путешествуя по галактике в поисках своей потерянной возлюбленной, Принц сталкивается с толпой «глэм-герлс» — лошадок. Посохов слышит в звучании трубы лошадиную рысь и понукание в звучании струнных — и, черт возьми, они там действительно звучат! Другими словами, его необычное видение ничем не навязано: оно проистекает из его восприятия музыки. У него музыка задает тон, за ней следует танец.

«Золушка» сохраняет свое обаяние через века благодаря тому, что в ней заложена идея конечного вознаграждения добродетели. Однако это не станет уделом самого Прокофьева, и когда слушаешь партитуру, ты понимаешь, что он знал об этом. Должно быть, он идентифицировал себя с героиней, этой добродетельной, покорной долгу душой, вынужденной служить садисту. Как и она, если только он когда-либо получал приглашение на бал — или, скажем, на гастроли за границу — он всегда был вынужден «бегом» возвращаться домой. Но, в отличие от нее, у композитора не было выбора — на этом заострил внимание Посохов, поставив последнюю точку своего балета. После того, как случился «хэппи энд» и его персонажи покинули его, Сказочник, оставшийся один на сцене, приближается к пустынному нагромождению камней, являющему собой планету, на которой он живет. И с видом смиренной покорности исчезает в одном из кратеров. Этот образ сломленного величия, как заноза, проникает в потаенные уголки сердца.

И этим наиболее силен балет. Большой открыто посмотрел в лицо прошлому своей страны и показал, что может двигаться вперед, говоря на своем собственном языке.

Сара Кауфман
«Вашингтон пост», 23.2.2007

Потрясающий зажигательный «Дон Кихот» Большого
На вчерашнем представлении спектакля «Дон Кихот» в исполнении Большого балета вы словно грелись у огня жарко натопленной печки (и нескончаемый снегопад на улице только усиливал это ощущение). В самом деле, так жарко было на сцене, что временами казалось, будто из Оперного зала Кеннеди центра выкачали весь воздух. В этом коллективном замирании дыхания — заслуга изумительно профессиональной ведущей пары — Натальи Осиповой и Ивана Васильева.

То, что Большой способен нокаутировать своим «Дон Кихотом», он доказал уже во время предыдущих визитов. Постановка, «принаряженная» бывшим худруком труппы Алексеем Фадеечевым, следовавшим классическому абрису, который сложился в XIX веке, в той же степени, что и бравурным танцем, переполнена сумасшедшим количеством деталей — это и «декларативный» характерный танец, и страстные цыгане, и ощутимо излучающая тепло испанская декорация, сообщающая конкретный смысл всему происходящему. Так что в самой по себе искрометности исполнения роли кокетливой Китри и ее лукавого ухажера Базиля нет ничего удивительного. Но 21-летней Осиповой с ее щедрым «кошачьим» прыжком и 18-летнему Васильеву, сочетающему мощь и четкость, удалось свергнуть с престола своих предшественников.

Не будет преувеличением сказать, что сцена едва была способна вместить их танец. Во II акте в сцене в таверне Осипова пронеслась в воздухе с такой скоростью, а Васильев поймал ее с такой небрежной легкостью, в последнюю минуту отступив назад, когда та уже подлетела к нему, что, когда она наконец приземлилась к нему на руки, он был уже чуть ли не в оркестровой яме. В кульминационный момент балета она пронеслась через сцену, совершив серию таких стремительных туров, что, когда ее музыка закончилась, оказалась практически в кулисах.

Васильев, совсем недавно завоевавший престижный Гран при Международного балетного конкурса в Варне, только первый сезон в Большом театре. Его потрясающая сила заключена в довольно маленьком теле, и единственная трудность, которая может ожидать его в будущем, — это найти достойную, но достаточно миниатюрную партнершу. Когда он одной рукой поддерживает Осипову высоко у себя над головой, и этот фирменный трюк Большого выглядит до смешного простым в его исполнении, только в оркестровой яме прибавляется работы: надо до бесконечности длить барабанную дробь, пока он там ее удерживает. Да, этот молодой человек — беззастенчивый «хвастун»: почему надо делать тройной пируэт, когда музыки хватит на десять? Зачем прыгать, когда вы можете ракетой взлететь к верхним осветительным приборам да еще и совершить несколько оборотов в воздухе, прежде чем вернетесь на землю, легкий, как шелк? При этом он шага не сделает небрежно, ничем не пожертвует чистоте формы. Особенно потрясающи были его мастерски выверенные туры — молниеносные, начинавшиеся «со свистом» и медленно затухающие к обозначенному музыкой финалу.

Молодой дуэт, однако, был не единственной отрадой. Очень сильным был весь состав спектакля. Юлиана Малхасянц предстала неистовой, рыдающей Цыганкой, словно заново переживавшей жгучее эмоциональное потрясение с каждым взмахом своих юбок. Виталий Биктимиров сообщил хищное начало своему Тореадору, когда, поигрывая плащом, крался по сцене, как будто стремясь не упустить своего собственного шанса поднять высоко вверх женщину одной рукой...

Сара Кауфман
«Вашингтон пост», 26.6.2007

Магия гастролей Большого
Выступления Большого балета, состоявшиеся на прошлой неделе в Кеннеди-центре, были отмечены одним из самых фантастических, ослепительных представлений, которые когда-либо видели здесь. На субботнем утреннике два молодых танцовщика — Наталья Осипова и Иван Васильев (обратите внимание на эти имена) — буквально взорвали сцену в «Дон Кихоте», с легкостью проскочив сквозь трудную «пиротехнику» этого наиболее виртуозного из всех балетов.

И поразительный технический апломб был только одной из составляющих того, что сделало их выступление незабываемым. Они излучали радость и свежесть юности, а также дерзость, которая заставила их добавить еще больше острых моментов в партии, и без того такими моментами переполненные.

Ей недавно исполнился 21 год. Он юноша всего лишь 18 лет от роду, дебютирующий с Большим в «Дон Кихоте» и заодно дебютирующий в Америке. Можно без всякого опасения предсказать, что они станут очередными суперзвездами в балете.

Госпожа Осипова обладает воздушным, парящим прыжком, и таким высоким, какого я никогда не видел ни у кого из танцовщиков. Он вызывает в памяти описания знаменитого прыжка Вацлава Нижинского — она взлетает в воздух и на мгновение зависает на высоте, паря всем телом. Когда дело доходит до фуэте, она делает двойные.

Все труппы имеют свои достоинства, и г-жа Осипова в партии Китри демонстрирует достоинства, присущие Большому, как нельзя более наглядно. Женственность, которая позволяет виртуозности не выглядеть слишком хрупкой. Растяжку до небес. Потрясающе красноречивые движения рук, словно берущие начало где-то в самой глубине спины. Эти качества особенно проявились в ее танце — прекрасном и безмятежном — в сцене сна II акта.

Господин Васильев, у которого опыта поменьше, вполне понятно, не столь законченный танцовщик, но он обладает техникой, с которой нужно родиться. Он заявил о своих правах в последнем акте, смело разукрасив знаменитое, особняком стоящее па де де, которое часто включают в программу различных гала-концертов.

Представлять своевольную молодую пару необходимо уже сейчас, это самое лучшее, что можно для нее сделать. Пусть не столь глубокие и разнообразные в эмоциональном отношении, их роли требуют индивидуальности и обаяния, которых у этой пары в избытке.

На самом деле, «Дон Кихот» — самый выигрышный спектакль Большого. Он живой, полный веселья, поставлен с потрясающим блеском, щедр на впечатляющие роли. Мощь труппы убедительно проявилась во многих партиях, например, в партии закадычного приятеля Дон Кихота Санчо Пансы (Александр Петухов), потребовавшей грубоватого юмора, в партии гибкой и драматичной Цыганки (Юлиана Малхасянц), Повелительницы дриад (Екатерина Шипулина), Подруг Китри (Анна Ребецкая и Ольга Стеблецова).

Большой завершил свои гастроли еще тремя представлениями этого балета, а начал их новой версией «Золушки», хорошо известного балета Сергея Прокофьева. В то время как «Дон Кихот» отсылал к славному прошлому труппы, эта «Золушка» стала символом поисков нового пути. Художественный руководитель балета Большого Алексей Ратманский недавно поставил свою версию для Киров-балета, еще одной крупнейшей труппы России. Для русских трупп вполне объяснимо (хотя и необязательно неизбежно) хотеть ставить Прокофьева, который создал такую потрясающую музыку для балета («Блудный сын», «Ромео и Джульетта»).

Но для постановки в своей собственной труппе г-н Ратманский пригласил Юрия Посохова, одного из благороднейших и образно мыслящих танцовщиков нескольких последних десятилетий. Оба они сочетают в себе русские корни и богатый опыт, приобретенный за пределами России: г-н Ратманский танцевал в канадских труппах и в Королевском Датском балете, а г-н Посохов 12 лет был танцовщиком и хореографом Балета Сан-Франциско. Оба знакомы с лучшими образцами русской и западной хореографии, и оба дали повод возлагать на них большие надежды.

Господин Посохов производит впечатление человека, глубоко потрясенного печальными событиями, случившимися в жизни Прокофьева в поздние годы. И в музыке, действительно, есть печаль. Впечатляют современные декорации Ханса Дитера Шааля, особенно метеор в открытом космосе — отблеск «Маленького принца» Сент-Экзюпери, — но огромная лестница в сцене бала оставляет слишком мало простора для стремительных танцев кордебалета. Постановка изобилует богатыми идеями, их даже больше, чем может вместить в себя цельное течение балета. Многое кажется придуманным либреттистом, Николаем Волковым.

Предмет особой гордости составляет наличие Сказочника (Виктор Барыкин), который волнует наше воображение сочетанием нежности и беспокойства. Это практически нетанцевальная роль, хотя Сказочник и сопровождает Золушку на балу. Его малоподвижность — часть его пикантного имиджа.

Балерина-королева труппы, гибкая, как ива, Светлана Захарова, танцевала заглавную роль с нежностью и обезоруживающей естественностью. Партия Золушки не особенно блестела — романтическому па де де недоставало индивидуальности. И партнер, Сергей Филин, заставил удивляться, что же случилось с хваленой мужской частью труппы, пока в конце недели ее бойкие представители не выскочили на сцену в «Дон Кихоте».

Большой — великая компания с потрясающей группой прекрасно обученных танцовщиков, с присущим только ей шиком и смелым молодым худруком у руля. Остается надеяться на то, что она не задержится со следующим визитом.

Жан Бетти Льюис
«Вашингтон таймс», 26.2.2007

Перевод Натальи Шадриной